Уважаемые читатели, в этом году мы решили дать возможность опубликовать свои произведения начинающим авторам. Зорикто Олзоев родился в Агинском Бурятском округе. Автор не забыл о своих иркутских корнях. Его отец родом из села Ленино Боханского района. Сейчас этот населенный пункт носит название Ново-Ленино и относится к Осинскому району. События, которые происходят в повести, вымышлены. Они происходят в 1964 году.
Повесть будет опубликована в сетевом издании «Орда Инфо» в пяти частях. Начало можно прочесть по ссылкам:
В 1966 году на экранах советских кинотеатров с успехом демонстрировался художественный фильм восточногерманской киностудии «DEFA» «Сыновья Большой Медведицы», который сильно повлиял на игры центровской детворы. Отныне малышня бегала с криками а-ля индейцы, пугая мамаш с малолетними детьми и хозяек, развешивающих стираное бельё на улице и беспокоившихся, что «апачи» и «делавары» сорвут вещи, носясь туда-сюда.
Генкин брат в индейских игрищах участия не принимал, считая подобные забавы уделом малолеток. В это время Петя под влиянием Коши стал курить. Он всё больше времени проводил со своими друзьями – Володей Данилевским, Витькой Балдановым и Серёгой Чимитовым, изредка наблюдая за батальными сценами «хороших» индейцев с «плохими» ковбоями — коровьими мальчиками.
Сверстники Гены, напротив, увлеклись «инденианой» — делились на краснокожих и ковбоев. Чтобы соответствовать образу благородных, но угнетаемых индейцев, Генка с друзьями совершали набеги на подворья тех агинчан, которые занимались разведением кур. Они стремительно запрыгивали в ограды и, на ходу ощипывая пойманных несушек, также стремительно удалялись с добычей в виде перьев. К следующему дню на их головах красовались изумительные по красоте головные уборы из перьев, отчётливо являя миру и соседям вождей того или иного племени. Быть рядовым индейцем никто не желал.
Природный загар Гены пришёлся кстати. Теперь его никто не дразнил негритёнком, чернявым, чернушкой. Смуглая кожа Гены стала благородным цветом настоящих сынов прерий. Некоторые из наиболее фанатично настроенных ребят, тихо завидуя Геше, стремились так же добротно загореть, как и Генка, подставляли свои лица палящему летнему солнцу.
В ходе бесконечных войн остро встал вопрос о вооружении для обеих сторон конфликта. Драться голыми руками, как пещерные люди, было неприемлемо. На помощь пришёл Гена, овладевший небольшими премудростями плотника под отцовским началом ещё там, в Ленино. Квартира иркутян превратилась в подобие мастерской и арсенала оружия.
— Гена, сынок, хватит уже захламлять квартиру! – однажды не выдержала Зоя, всё же с интересом рассматривая самодельные луки со стрелами, деревянные «винчестеры» с такими же деревянными ножами и томагавками.
— Мам, это нам нужно! Не мешай, пожалуйста! – ответил ей Генка, — я потом в сарай унесу, складирую. Здесь под ногами валяться не будут.
— А Петя? Он что, разве с вами не играет? – снова спросила мать у Гены.
— Не! Не играет. Он с Кошей и Балданычем играют на де…, — на полуслове запнулся Генка, боясь сболтнуть лишнее.
— Гена! Что за манера называть друзей брата и, в общем-то, твоих друзей, прозвищами? Это очень некрасиво, — начала поучать сына Зоя, не дослушав последнюю часть ответа сына.
— Да, мам! Я же не виноват, что их так называют?! Не я же придумал эти клички! – начал терять терпение Генка, отвлекаясь на ненужные разговоры.
В пылу боевых действий противоборствующие стороны практиковали и пытки пленных с целью узнать месторасположение штабов и хранилищ с оружием.
Сцены индейских пыток разворачивались в сарае жильцов квартиры №8.
— Давай подвешивай его за ноги! Да держите его, он сейчас свалится! Половчее, половчее! – командовал Баир Нимаев, одноклассник Гены, который сегодня был вождём, — где взяли «языка»? Вождя звали Сидящий Бык.
— На углу переулка Глухой и улицы Базара Ринчино, – отрапортовал Толя Волчий Глаз, ещё один одноклассник Гены.
— Так, хорошо, хорошо! Гешка, тьфу, блин, то есть Парящий Сокол! Вытащи кляп из его рта, только смотри, чтобы он не орал как резаный! – приказал он Гене.
Плененный ковбой отчаянно брыкался, мычал что-то нечленораздельное. Генка для острастки двинул «языку» кулаком в бок.
— Будешь орать, оставим так висеть надолго. Понял? – угрожающе сказал Парящий Сокол.
Ковбой попытался кивнуть головой, но ему это не удалось.
— Вроде не будет! Вытаскивайте кляп! – сказал вождь, — где ваш штаб и склад с оружием? Говори! – неожиданно закричал он.
Гена снова приложился кулаком.
— А-а, говорить не хочешь? Несите крапивы, сейчас тебя попарим! – снова приказал Сидящий Бык. После этих слов пленный стал сговорчивее. — Что, язык развязался? Гестапо по сравнению с нами просто щенки! – сказал Баир, вспомнив фильмы про войну.
— Отпускайте его, а то уже красный, как рак варёный! – сказал вождь.
Пленный мешком бухнулся на утоптанную землю.
Вечерами индейцы и ковбои, устав от войны, отбросив в сторону противоречия, снова собирались вместе, вырабатывая план по изъятию овощей из огородов советских граждан. Они тихо перешёптывались, шипели и цыкали на тех, кто громко подавал признаки жизни и своею неуклюжестью и нерасторопностью мог провалить успех предприятия.
Первым в огороды проникал Славка, Кошин братишка. Мягко приземлившись после прыжка с верхотуры забора, он лёгким свистом подавал знаки остальным следовать его примеру. За ним залезал Гена, сливаясь хулиганской рожицей с покровом ночи. Они хаотично вырывали морковь, срывали огурцы, так заботливо выращенные хозяевами, не успевшими полакомиться ими.
— Атас, атас! – как правило, уведомлял огородных воришек, парнишка, стоявший на стрёме. После этого расхитители врассыпную делали ноги, нередко теряя наворованное добро. Добычу делили поровну, не обделяя никого.
У Пети с друзьями были другие заботы – они стали пропадать у кинотеатра «Ага», где с южной стороны был стихийно организован пятачок для игры в «пристенок» и «чику». Стена с этой стороны была сплошь покрыта мелкими трещинами, местами отбита, обнажая кирпичную кладку. Виной тому были азартно играющие парни, «сметавшие» всё на своем пути к выигрышу заветных звонких монет.
У каждого игрока имелась свинцовая или металлическая бита в виде массивного кругляша, которой они сбивали стопку монет при игре в «чику». Передавать на время свою биту означало отдать другому свою удачу. Поэтому перед броском многие тихо что-то шептали своей бите, притягивая фарт и возможный выигрыш.
Верховодили здесь Балданыч и Коша, принимая решения о допуске игроков, а также определяя количество участвующих в играх. Коша и был самым везучим игроком в «чику», а в «пристенок» с ним играть уже не никто и не желал, будучи знаком с его огроменными, загребущими «лапами» — меряться с ним кончиками большого пальца от монеты до монеты было рискованным занятием. Никто и не рисковал. Балданыч не был честным игроком, он чаще «мухлевал», но напоминать об этом ему «стеснялись», и было отчего.
Тихим июльским вечером к толпе простых зевак присоединились ковбои и индейцы. Они с жадностью смотрели на игроков, выворачивали свои карманы в поисках мелочи, занимали очередь на игру. Картина была грандиозной, сродни массовке вестерна.
Многие ковбои ввиду отсутствия широкополых шляп были наряжены в простые соломенные шляпы, что делало их похожими на молдавских домашних виноделов. Это вызывало улыбку у взрослых. Вдобавок разноцветные пончо на многих ковбоях вызывали ассоциации с мексиканскими разбойниками.
Проходившие мимо игрищ двое мужиков с трёхлитровыми банками светлого разливного пива в авоськах, завидев поселковых индейцев, громко рассмеялись:
— Что, «могикане»? В «салун» не пускают? – спросили они.
— Мы очередь заняли, скоро будем играть, — ответил Баир, Генкин одноклассник.
— Ну, ждите, ждите, — так же смеясь, ответили мужики и удалились.
Счастливчики, которым удалось выиграть деньги, с радостью удалялись по направлению к близлежащим ларькам или в столовую – тратить выигрыш. Проигравшие нередко отказывались себя признавать таковыми и пытались оспорить результаты игры, скандалили до слёз, взывая к справедливости, настаивали на переигровке. С такими разговор был коротким – пинками и тумаками выпроваживали прочь и договаривались, что больше с плаксами дел иметь не будут. Нытики становились персонами нон грата и вносились в «чёрный» список. С такими уже не здоровались и не общались долгое время.
— Чего разнылся, как баба рязанская? Проигрывать надо тоже уметь! – такими словами обычно провожал плачущих Балданыч, одаривая на прощание здоровенными подзатыльниками. — Сюда больше не приходите!
Коша молча наблюдал за истериками неудачников, тихо посмеиваясь.
— Ну что, есть ещё желающие сорвать куш! Подходи, налетай, свой выигрыш не прозевай! – увещевал колебавшихся игроманов Владимир. — Кто не играет, тот не пьёт шампанского! Вон Гешке повезло, из столовой идёт, брюхо уже набил! Правила вы знаете: выиграл — ушёл, проиграл — не плачь и дома мамке с папкой не жалуйся!
Проделки центровских
В редкие дни, устав от игр, шатания по посёлку, парни с улицы Ленина часто сидели в сарае, просто куря и болтая.
Однажды, когда Коша угощал своих друзей роскошными сигаретами «Герцеговина Флор», при виде которых куряги ахнули, Генка неожиданно ляпнул:
— Говорят, «Сыновья Большой Медведицы» в Монголии снимали!
— С чего ты взял? – удивлённо спросил у него Петя.
— Да многие так болтают, — неопределённо ответил Гена.
— Не может быть?! У нас, в Монголии?! – не мог поверить Балданыч, – рядом с нами такой бравый фильм сняли. Вот бы оказаться на съёмочной площадке!
— И что бы там делал, а, Витька? Массовку тряс на деньги? – спросил Коша, — да враки это всё! Уши развесили, лопухи! Никому верить нельзя. Никому!
— Коша! А ты где раздобыл такое блатное курево, а? – спросил Серёга Чимитов, смачно затягиваясь длинной сигаретой и меняя тему разговора.
— Там, где я взял, больше уже нет, — спокойно ответил Коша, — Меньше знаете – крепче спите, пацаны. Скукотища! Айда в баню, подсматривать!
Хлопцы с восторгом восприняли идею Коши, устремившись в Коммунальный переулок, где располагалась общественная баня. Сегодня как раз был женский день.
Взобравшись на крышу бани, туда, где располагались вентиляционные продухи, ребята с интересом рассматривали ничего не подозревающих голых женщин.
Интерес парней к женскому полу был естественным и стар, как мир.
— Ничего не видно, намыленные все! – расстроился Серёга.
— Обожди, щас из парилки выйдут, насмотришься на красоту, — ответил ему опытный Коша.
— Вон, вон, смотрите, какая краля идёт! – в нетерпении прокричал Генка.
— Да, хороша Маша, да не наша, — ответил Коша.
Вдруг, услышав голоса, одна из женщин, находившаяся в помывочной, подняла голову, увидела мальчишеские рожицы. Она истошно закричала:
— Там! Наверху! За нами подсматривают!
Молодые девушки стали вопить и бегать, роняя тазы, пытаясь скрыться от взоров малолетних хулиганов. Те, в свою очередь, поспешно слезли через пожарную лестницу с крыши и побежали что есть мочи, пока им самим не намылили шеи.
Отдышавшись в сарае, они громко смеялись, обмениваясь впечатлениями. Затем условились встретиться вечером, предварительно стрельнув денег у родителей, и дружно идти в кино.
В семь вечера собрались возле кинотеатра «Ага», который представлял собой одноэтажное здание. Когда-то здесь проводились богослужения Свято-Никольского храма, построенного при поддержке общественника Петра Бадмаева, выходца из Аги. В начале 30-х годов в рамках антирелигиозной кампании были снесены колокольня и главный купол, в помещении обустроили склад, а затем установили киноаппаратуру и стали крутить фильмы.
Сегодня демонстрировали «Республику ШКИД». К кассе было не протолкнуться. Очередь была, как к мавзолею Ленина. Беспокоясь о том, что билетов на всех не хватит, парни пришли в уныние. Только Коша стоял, призадумавшись.
— Ну-ка, гоните мелочь, братцы! – командным голосом произнёс Володя.
Спустя мгновение в его огромной ладони оказалась горсть монет.
— Сейчас поднимите меня и положите поверх очереди! – после этих слов он запихал деньги себе в рот. Ребята быстро подхватили его и закинули товарища на головы очередников. Коша с обезьяньей ловкостью начал ползти по головам. В очереди стали возмущаться:
— Уши надрать и выпороть! – прокричала одна женщина.
— Куда родители смотрят, тюрьма по ним плачет! – подхватила другая. И только мужики реагировали спокойно.
— В свою бытность пацанами шкодили и похуже, — думали они.
Коша, цепляясь о знакомого дядьку, слез у кассы и, просунув голову через маленькое окошечко, сплюнул монеты на металлическую тарелку и произнёс:
— На всё!
Кассирша, покачав головой, сказала:
— Володя, Володя, мать бы пожалел. Целыми днями ошиваешься где попало. И сейчас, как обезьяна в зоопарке, лазаешь. Вот скажу Рае!
— А говорите! Ничего мне не будет, — нагло заявил ей Коша.
Сзади стоявший мужик с папироской в зубах потрепал Володю по вихрам и сказал:
— Ну, Коша, пошевелись, а то народ пуще прежнего волноваться начнёт, наглец ты этакий!
После этого Коша заорал:
– Расступись! – и, двигая локтями, направился к друзьям, ожидавшим его на улице.
Через полгода Кошу в сопровождении участкового увезли в заведение для «одарённых» – спецшколу города Иркутска. Последней каплей для правоохранителей послужил взлом Кошей райповского магазина на окраине посёлка. Вынес разного товара и раздал всем желающим. Благородство агинского Робин Гуда стражи порядка оценили по достоинству.
Еще через полгода в Иркутск отправился и Славка. Также за неоднократные посягательства на социалистическую собственность.
Друзья пригорюнились. Увезли их самого близкого товарища. Ещё долго от него не было вестей. Писать письма он ох как не любил!
Жизнь шла своим чередом. В школе было как обычно. Учились ни шатко, ни валко. Частенько хулиганили. Но размеренный ритм центровским ребятам сбил маленький нахалёнок – Балдан, младший брат Баира Нимаева. Было ему лет 5 от силы. Все звали его Дэнэс. Почему «Дэнэс»? Этого уже не скажет никто.
Он постоянно терроризировал старших, в особенности Балдыныча, которого сильно невзлюбил. А причина личной неприязни была веской.
Однажды парни во главе с Виктором Балдановым, направляясь в сарай для перекура и обсуждения дел насущных, увидели Дэнэса, курившего папиросу возле общественного туалета. Где он её взял, неизвестно. Курил он нервно, всё время озираясь по сторонам, с шумом выдыхая дым и также шумно затягиваясь.
— Дэнэс! Ты там куришь, что ли? – первым заметил его Петя.
— Нет, нет! Не курю, — сбивчиво ответил Дэнэс. Он быстро бросил папиросу на землю и носком сандалии стал давить её.
— Ну-ка иди сюда, мелочёвка! – скомандовал Балданыч.
Дэнэс тихо подошёл, втягивая голову в плечи и поправляя заплечную лямку на шортах.
Витька Балданов схватил юного курильщика за ухо, стал выкручивать его.
— Знаешь, что с такими у нас делают? – грозно спросил у него Балданыч.
— А-а-а, отпусти, больно! – закричал Дэнэс.
— Таких у нас бьют и плакать не дают, — сказал Балданыч и, развернув Дэнэса, дал ему здоровую затрещину, после чего отпустил, — катись отсюда, малявка, — сплёвывая на землю, напутствовал его Виктор.
Почувствовав свободу, Дэнэс побежал к забору своего дома. Перемахнув через него и оказавшись в безопасности, он сразу же отправил Балданыча в дальнее пешее путешествие.
— Прибью, гад! – взбесившись, бросился за ним Витька. Подойдя к забору, он встал на цыпочки, ухватившись руками за верх досок, и старательно высматривал, где может находиться Дэнэс.
— Дэнэска! Иди сюда, поговорим, — с притворным миролюбием произнёс Балданыч.
— Да пошёл ты! – ответили ему откуда-то из-за угла.
— Ах ты, щенок! Порву как грелку, — сбросил с себя маску Витька.
Между тем, пока он стоял и вытягивался, выслеживая его, Дэнэс, просунув палку через щель забора, словно кием, ткнул Балданыча в низ паха.
Рёв раненого медведя огласил центр посёлка. Витька, схватившись за причинное место, катался по земле.
— Рога поотшибаю, а-а-а! – орал он.
— Будешь знать, балбес, как уши выворачивать! – снова раздался голос мелкого из-за забора. Парнишка отомстил явно не по-мужски.
Друзья, тихо смеясь, подхватив Балданыча под мышки, осторожно отвели его в сарай, где он ещё долго приходил в себя.
С того дня началась вражда между ними. Каждое утро Дэнэс с крыльца дома наблюдал, как старшеклассники идут в школу. Вставал он ни свет ни заря, чем сильно удивлял своих родителей. Он с нетерпением ждал встречи с Виктором.
Завидев группу во главе со своим врагом, Дэнэс бегом мчался к забору, прихватив с собой несколько камней, припасённых с вечера. Как только Балданыч равнялся с забором их дома, в него, словно из пращи, летели камни, а Дэнэска кричал:
— Балдан – таракан!Балдан – таракан! Балдан – таракан!
Так продолжалось до тех пор, пока Дэнэс не разбил ему голову маленьким булыжником, пущенным из укрытия. После этого, сидя в сарае с забинтованной головой, Балданыч, раскуривая сигарету, обратился к Баиру, брату Дэнэса.
— Слушай, поговори с ним! Эта «зараза» уже в печёнках у меня сидит. Скажи ему, что я его трогать не буду, а взамен пусть прекращает меня доставать!
Для пацанов было смешно наблюдать, как Балданыч пошёл на попятную, спасовав перед малолетним террористом.
Продолжение следует.
Фото из Фонда Агинского национального музея имени Гомбожаба Цыбикова. Автор фото Хончин Рабдано
Возрастное ограничение 18+
События вымышлены. Литературное произведение содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.
