Уважаемые читатели, в этом году мы решили дать возможность опубликовать свои произведения начинающим авторам. Зорикто Олзоев родился в Агинском Бурятском округе. Автор не забыл о своих иркутских корнях. Его отец родом из села Ленино Боханского района. Сейчас этот населенный пункт носит название Ново-Ленино и относится к Осинскому району. События, которые происходят в повести, вымышлены. Они происходят в 1964 году.
Повесть будет опубликована в сетевом издании «Орда Инфо» в пяти частях. Начало можно прочесть по ссылке.
В первых числах марта, когда весна постепенно входила в свои права, приехала мама. Она долго о чём-то советовалась, разговаривала со своей роднёй и стала собираться в дорогу. Петька ей в этом нехотя помогал. Генка, освободившись от бабушкиных «подрядов», целыми днями проводил время на улице со своими сверстниками, благо, снег местами уже сошел, обнажив черную землю, которой богата боханская земля. На обсохших участках суши, словно чересполосица, располагавшаяся в разных местах деревни, и играл теперь Генка. Погода благоприятствовала отъезду. Сразу решили не брать с собой много вещей, обременяющих дальний путь, – только самое необходимое. Остальным разживёмся на месте – были бы кости, а мясо нарастет. Так рассудила мама.
И вот он настал, день отбытия. На прощание заходили к родственникам, где тётки стали тихо совать по карманам ребят деньги, приговаривая: лишними не будут. Последними, к кому они зашли, были дед с бабкой. На кухне, возле накрытого скатертью стола сидела бабушка и уголком платка аккуратно вытирала слёзы. Николай Андреевич при виде своих пацанов совсем загрустил. Он долго обнимал внуков, нюхая и целуя их головы.
— Ну, ребятки, даст Бог, свидимся. Ведите себя хорошо, слушайтесь мать. По приезде отпишитесь нам, как доехали, как устроились, — тихо сказал дед.
— Дед, ты чего? Конечно, еще увидимся! Мы приедем в гости на будущий год, — также тихо ответил Петя, — Да, Геша? – а у самого в горле стоял ком.
— Обязательно приедем, дед! Не расстраивайся, — скороговоркой выпалил Генка.
Свидеться им больше не пришлось. Дедушка умер через год после их отъезда. Вечерами тосковал, вспоминая парней своего единственного сына, беспокоясь о них: как там они живут, как их встретили? Иногда через силу выходил за ограду подышать свежим воздухом, долго и молча курил, вглядываясь в проселочную дорогу, словно ожидая увидеть своих ребятишек. Он их ждал всей душой. Как никто другой. Правильно всё-таки говорят: внучат любят больше, чем детей.
Зоя с сыновьями вышла за околицу деревни, где стали ждать колхозный грузовик, следовавший в райцентр, с водителем которого Зоя договорилась ещё вчера. Закинув вещи в кузов, перед тем как усесться в кабину, мама украдкой быстро оглядела родные места, села на сиденье. Видя мамино подавленное состояние, Гена дёрнул её за рукав пальто со словами:
— Мама, всё будет хорошо! Не волнуйся!
Петя решил ехать в кузове и попросился у шофера, а затем и у матери. Зоя молча кивнула. Генка, решив не отставать, быстро, словно обезьяна, перепрыгнув через борта, присоединился к брату. МАЗ-200 медленно тронулся с места. Вдруг сзади послышались чьи-то голоса: «Стойте, стойте, остановитесь!».
Это кричали Алик с Радиком, не успевшие попрощаться с братьями. Водитель дал по тормозам.
— Парни, пять минут, не больше, добро? – спросил у запыхавшихся пацанов молодой водитель.
— Да, да, мы успеем! – переводя дыхание, ответил Радик.
Петька с Генкой спрыгнули с кузова, обнялись с двоюродными братьями, снова залезли наверх.
— Не забывайте нас! – махая руками, одновременно крикнули Алик с Радиком, — жён своих привезете на родину знакомиться, пообещайте нам!
— Это ещё не скоро! – ответил Петя.
— Обещаем, обещаем! – крикнул Генка.
Машина снова завелась, набрала ход, и скоро Алик с Радиком стали мелкими точками вдали. Братья удобнее уселись в кузове, подложив под себя свои нехитрые пожитки из четырёх деревянных чемоданов и стольких же небольших котомок.
Путешествовать в кузове грузового автомобиля было целым приключением. Нещадно трясло на ухабах грунтовой дороги, но весенние пейзажи вкупе с тёплым боханским бореем сполна компенсировали неудобства. Генка от нахлынувших чувств и приятного жара в теле расстегнул все пуговицы на своем ветхом пальтишке, жадно вдыхал воздух, уже наполненный ароматом трав, подснежников и талого снега. Петя тоже чувствовал себя счастливым, на какое-то время позабыв про тягостное расставание с дедом.
— А почему папа не пришёл с нами попрощаться? – спросил у брата Гена.
— Мать ему запретила. Случайно услышал их разговор позавчера, — ответил Петя, — она после встречи с ним долго плакала, разрезая ножницами семейные фотографии.
— Эх, я бы папку простил, — с грустью заметил Генка.
— Я бы тоже, но… Мама не может и не хочет, — ответил Петька.
— Слушай, а куда мы едем? Где мы будем жить? В Иркутске? – снова спросил Генка.
-Помнишь дядю Якова?
-Да, помню. И Лёньку помню. Вот он пакостный! Как-то раз он исподтишка толкнул меня в воду, и я чуть не захлебнулся.
-Что поделать, он наш брат. Так вот дядя Яков со своими перебрался в Агинский округ, туда мы и направляемся.
-А кто там живёт? Русские? Буряты?
-И буряты, и русские, наверное, как и у нас здесь.
Ребята за разговорами не заметили, как доехали до райцентра. Он им казался очень большим после своей деревни. Возле сельмага туда-сюда шныряли деловитые парни, одетые чуть поприличнее и помоднее, чем в Ленино. Но в целом пейзаж был схожим. Жизнь, однако, здесь кипела в сравнении с родной деревней.
Здесь путешественники пересели на крепкий и красивый автобус ЛАЗ-695. Гена три раза обошёл сие чудо советского автопрома, цокая языком. Ранее он таких автобусов не видел.
— Ну и зверюга! Уже не терпится на нём проехаться, — обратился к шоферу Генка.
— Да, хороший аппарат! Прокатим вас с ветерком. Оглянуться не успеете, как окажетесь в городе!– ответил ему он, — только при езде окна полностью не открывать и не высовываться! Договорились? Иначе штрафников высаживаю на первой остановке! – сказал водитель.
— И что? Даже краем глаза нельзя высунуться? – удивлённо спросил Гена.
— Не то что краем глаза, но и даже краем брови! – со смехом сказал водитель автобуса, — всё, беги, паря, на своё место. Скоро отчаливаем!
Генке не терпелось увидеть Иркутск, где он ещё не бывал. Ему сразу вспомнился рассказ деда о верховном правителе Сибири и его главной ставке. Здесь, удобнее устроившись на мягком кресле, он тихо уснул под мерный гул мотора и мягкий ход колёс междугороднего транспорта.
— Гешка, просыпайся! Всё самое интересное проспишь, – тормошил братишку Петя, — просыпайся же, дурень, мы в городе!
— А, что? Уже приехали? Не может быть! – спросонья пробормотал Генка и прильнул к окну. — Ну и здорово же здесь!
Выйдя на железнодорожном вокзале, Зоя сдала вещи в камеру хранения, купила билеты на проходящий вечером поезд до Читы и решила скоротать время прогулкой по Иркутску.
— Мама, в кино пойдём? – спросил Гена, жуя пирожок, купленный на деньги, которые им с Петей дали родственники.
— Нет, сынок, не успеем. Походим по городу, где сможем, посмотрим достопримечательности и затем в зал ожидания, — ответила мама.
Столица Восточной Сибири – красивейший город с духом старины сибирского барокко. Недаром он часто упоминается в записках путешественников, указывается в путеводителях. Недаром именно в Иркутске располагалась резиденция генерал-губернатора, и за него шли кровопролитные бои в Гражданскую войну. Этот город подарил стране огромное количество творческих людей. В Иркутске есть на что посмотреть!
Город, знаменитый своими достопримечательностями XVIII–XIX веков, уже в достаточной мере оброс и новыми зданиями в стиле конструктивизма, большими спальными районами, обретал индустриальные черты. Эклектика, однако, не вызывала отторжения, наоборот, иркутяне любили свой город и гордились им.
Наибольшее восхищение у Генки вызвала усадьба Сукачёва — городского главы в царский период. Петя с прохладцей лицезрел каменные памятники культуры. Он всё думал о дедушке и чувствовал себя предателем по отношению к нему – ну как они могли его оставить?!
— Вот бы себе такой дом построить, — мечтательно произнёс младший из братьев.
— Вырастешь – построишь. Только на такой домище денег не хватит. Вон сколько материала угрохали. Тебе столько не достать, — ответил Петя. — Да и зачем тебе такой большой дом? Бегать по нему с криками «ау»?
— В большом доме можно будет принимать гостей. Можно родню заселить и жить всем дружненько. Вот хотя бы для чего нужен огромный дом, — сказал Гена.
Посидели в сквере имени Кирова. Здесь было чисто и уютно. Ребятам даже не хотелось уходить, тем более весна в городе ощущалась намного мягче, чем в сельской местности. Яркое солнце слепило глаза. Генка, зажмурившись, поднял лицо к приятно греющему солнышку, долго сидел на скамье. Отрывая взгляд от неба, он с интересом замечал, что площадь была окрашена в красноватый цвет и её очертания были не совсем чёткими. Такой эффект глазам придавали закрытые веки, залитые весенним солнцем. Этот трюк он проделывал несколько, раз пока ему не надоело, да и глаза уже изрядно слезились.
Петя между тем важно расхаживал по площади, стараясь в деталях запомнить происходящее с ним. После родной деревни город воспринимался как нечто необычное, захватывающее, объёмное.
— Всё, ребята, собираемся и отправляемся на вокзал. Надо ещё успеть пообедать в привокзальном ресторане, — прервав отдых своих детей, сказала Зоя.
— Мам, может, здесь будем жить? – спросил у мамы Генка.
— Нет, сынок, мы будем жить в Агинском, там нам уже выделили квартиру и мне предоставили работу, — ответила она. — Да, здесь хорошо, но я уже обещала сначала привезти вас и сразу выйти на работу.
Деньги, которые дали тётки, пригодились и здесь. Хорошо пообедав, они расположились в зале ожидания. Долго сидеть неподвижно, подобно изваянию, Гена не желал. Он стал бесцельно ходить по залу, рассматривая разных людей, как и он, ожидавших своего поезда, невольно наблюдая за ними. Тут он обратил внимание на человека в военной форме. Ему понравился китель защитного цвета, а также фуражка с синим околышем. Но больше всего ему по душе пришлись хромовые сапоги незнакомца.
— Вот бы мне такие сапоги, был бы первым парнем на деревне! Щеголял бы, не снимая, — подумал про себя Гена.
— Дяденька! Вы военный? – полюбопытствовал у него Генка.
— Ежели видишь на мне форму, значит, да! – ему тоже было скучно, поэтому он отложил в сторону «Правду», зачитанную до дыр, и спросил у Гены, — а ты кто таков? Шпион?
— Кто? Я? – от неожиданности и обиды у Генки спёрло дыхание, — это я-то шпион? Да как вы могли такое подумать?! Я — наш, советский человек!
— Этого я не могу знать, — с усмешкой ответил военный, — наш ты или не наш, у тебя же на лбу не написано, — совсем уже рассмеялся Генкин собеседник, — расхаживает тут, расспрашивает. Ну, точно, диверсант-шпион!
— Ну, вы загнули, — видя его усмешку, выдохнул Гешка, — если бы я действительно был шпионом, то действовал бы скрытно, и вы бы меня никогда не разоблачили. Ни разу!
— Охотно верю тебе, но всё же, думаю, в конце концов мы бы вышли на твой след и арестовали с соблюдением всех форм, — ответил «разоблачитель».
К живо беседующим подошёл Петя и сказал:
— Гена, пошли, мама зовёт. Она говорит, чтобы ты никому не мешал.
Братишка нехотя повиновался и с понурым видом побрёл на своё место. А ведь так интересно было разговаривать.
Здесь время тянулось бесконечно долго. С Петькой разговаривать особо было не о чем, так как он уткнулся в книгу Рафаэлло Джованьоли «Спартак», подаренную ему папой на день рождения.
«У-у, грамотей, устроил тут избу-читальню!» — негодовал про себя Генка. Сам он книги не любил читать, считая это пустым занятием, но всё же с интересом спросил:
— Что люди пишут? Про кого повесть?
— Про Спартака, предводителя восстания рабов в Древнем Риме, — не отвлекаясь, ответил брат.
— Готов биться об заклад, что этого Спартака взгрели эти древние греки, — попытался начать спор Гена.
— Не греки, а римляне. Балбес ты, Генка! Я только дошёл до середины. Сейчас Спартак с галлами-гладиаторами как раз собрал большую армию и наносит поражение древнеримским манипулам. Что там дальше, пока неизвестно, — ответил Петя.
— Да там к бабке не ходи, уже ясно, что ему всыплют по первое число, — вынес свой вердикт Гена.
— Даже если и так, всё равно Спартак герой. Есть такая футбольная команда «Спартак», названная в честь него. Я за неё болею, — с гордостью произнёс Генин брат.
— А-а, футбол, — пренебрежительно произнёс Гена, — бегают двадцать придурков за одним мячом по всему полю. Проку никакого. Неинтересно. Меня бы поставили играть, я бы и то лучше всех сыграл! – похвастался он.
— Тебе, Генка, в огороде только навоз пинать, а не в футбол играть, — констатировал Петя.
Продолжения диспута не последовало. Генка, не найдя аргументов, вцепился в голову брату и стал ошалело её трясти. Началась потасовка к вящей радости скучающих «зрителей» в зале ожидания.
— Тише вы, тише! – начала разнимать драчунов Зоя, — сейчас милиционеры придут, и не поедем никуда. В отделении будем сидеть!
Только сам факт возможного прихода людей в форме отрезвил ребят. Театр двух актёров закончил своё представление на самом интересном месте. Благодарные зрители, вздыхая, вернулись к томительному ожиданию.
После драки Генка ещё долго дулся на брата, Петька же продолжил свой экскурс в историю Древнего Мира.
Ближе к вечеру диспетчер наконец-то объявил о приближении поезда. Гена стал поспешно собираться, словно боясь опоздать.
— Петя, быстрее, быстрее! Выходим, а то без нас уедет, — паниковал он.
— Да успокойся ты, ненормальный! Сейчас выйдем на перрон и будем ждать поезд там, — сказала Зоя младшему сыну.
Найдя своё купе согласно купленным билетам, не торопясь, расположились. К удовольствию маленькой семьи, в купе так никто больше и не «заселился».
— Значит, до самого Улан-Удэ мы здесь хозяева, – произнесла мама.
Это вызвало настоящий восторг у Гены. Он уже взобрался на верхнюю полку и, свесив оттуда голову, стал поддевать брата:
— Ну, давай, залезай сюда, скинь царя горы!
— Сиди там, козлик. Связываться с тобой— себе дороже! – ответил Петя, не поддавшись на провокацию братишки, — я лучше покемарю. Он улёгся на нижней полке поудобнее и, закрыв лицо книгой, задремал.
В дверь постучались, и вошла проводница.
— Чай заказывать будете? Постельное бельё? – спросил она.
— Да, будем. Три чая и столько же комплектов постельного белья, — ответила Зоя.
Гена, лёжа на животе, смотрел в окно, на городской массив, который стал медленно исчезать за рамками застеклённого проёма. Поезд тронулся и постепенно набирал ход. Гена ощутил мерный перестук колес.
Пили горячий и сладкий чай с едой, приготовленной перед отъездом. Были здесь и бабушкины шаньги, которые Гена с Петей уплетали за обе щёки. Генке понравился сам процесс чаепития из гранёных стаканов с тяжёлыми подстаканниками. Раньше он подобного никогда не испытывал и чувствовал себя, словно Ленин в Смольном.
— Однако, подстаканник я возьму с собой, — неожиданно для матери произнёс он, — пригодится в хозяйстве.
— Что ты говоришь такое, сынок?! – испуганно спросила Зоя, — это же воровство! Мы обязаны сдать проводнице всё в целости и сохранности, иначе будем вынуждены возмещать ущерб.
— Да какое это воровство, мама? Я же просто возьму на время. Попользуюсь и через год верну, когда мы поедем в гости к деду, — невозмутимо ответил Генка.
— Интересно ты слово «воровать» назвал «временно пользоваться». Воровство, оно и в Африке воровство, Гена! Такие мысли и наклонности тебя до добра не доведут, разгоряченно выговаривала ему мать, — чужое – это не наше!
— А, ладно, мам! Хватит нотации читать. — и Гена демонстративно закрыл уши пальцами.
— Да ну тебя! Мне уголовники в семье не нужны! Понятно? – сказала Зоя сыну.
Гена в ответ стал насвистывать какую-то мелодию, вынудив мать махнуть на него рукой.
— Петя, не читай за едой! – с лёгким раздражением произнесла она.
Легли спать. Гене расстелили наверху, как он и просил. Мать, беспокоясь о нём, часто вставала, смотрела, как он спит.
— Ещё, чего доброго, бухнется вниз, несносный мальчишка, — думала она.
Петька долго ворочался. Несмотря на усталость и богатый на впечатления день, в котором уместилось много событий, уснул не сразу. Ему то и дело виделся дед с грустными глазами. Зажмурившись, чтобы не заплакать, он начал представлять себе Агинское – какое оно, большое или не очень, где они будут жить, и многое другое.
Гена, плотно поев на ночь, крепко уснул, привязав левую руку ремнём к нижней перекладине сетки-полочки в стене, чтобы не свалиться во сне.
Проснувшись поутру, ребята с удивлением обнаружили в своём купе нового пассажира. Им оказался солидный мужчина средних лет, с выступающим вперёд животом и начинающей лысеть массивной головой. Лицо у несуразного человека было добродушным со смеющимися глазами. Сняв драповое пальто и положив на нижнюю полку шляпу-пирожок, он, громко прихлёбывая пил чай, о чём-то беседовал с мамой.
— Ну, шпана, просыпайтесь, будем знакомиться! – произнёс попутчик, – звать меня Василий Григорьевич Любовный. Если что, это моя фамилия, а не прозвище. Для вас —просто дядя Вася.
Ребята дружно прыснули от смеха, услышав фамилию пассажира.
— Понимаю ваш смех и удивление, — сказал добряк, — фамилия моя до сих пор приносит мне много хлопот, смешных и не очень ситуаций, но её я менять не собираюсь, это отцовский подарок. Дети мои тоже все сплошь Любовные, — рассмеявшись, сказал дядя Вася.
Настал черёд представляться парням.
— Меня зовут Петя, — скромно и не так пышно, как Василий Григорьевич, представился старший из сыновей Зои.
— А я Генка, — весело выкрикнул Гена.
После соблюдения всех формальностей мать отправила ребят умываться.
Заходя в своё купе с мокрыми и взъерошенными волосами, Петя и Гена увидели накрытый столик.
— Ну, зяблики, навались. Будем кушать! – пригласил к столу дядя Вася, — робеть, стесняться не надо, этого я не люблю!
Гена сразу сел за стол и, отломив кусок от варёной курицы, стал усердно двигать челюстями. Петя, более скромный от природы, присев с краю, стал молча завтракать.
Закончив с трапезой, Василий Григорьевич обратился к парням.
— Я, ребзя, вот чего не пойму. Вы вроде братья, а не совсем похожи. Петька вон светлый, а ты, Гена, чёрный, как смоль, — с улыбкой произнёс он.
— А потому, что я от соседа! – выпалил, не думая Гена.
Зоя, пившая чай и не принимавшая участия в разговоре, поперхнулась. Весельчак громко и заразительно рассмеялся. Петя укоризненно посмотрел на братишку.
-Гена, сынок! Не позорил бы мать. От одного ведь отца родились! – сказала Зоя Генке, — вы уж простите его, Василий Григорьевич, совсем мал ещё парень, не думает, о чём говорит, — обратилась она к попутчику.
— Ничего, ничего, — продолжая смеяться, ответил Любовный, — паря за словом в карман не полезет, молодец! В жизни не пропадёт. Видимо, у старух, как это часто бывает, подслушал. Только они так трепаться на скамейке могут, — ответил Василий Григорьевич, вытирая выступившие от смеха слёзы.
— Куда путь-дорогу держите, если не секрет? – поменял тему разговора добродушный сосед по купе.
— Мы до Читы, а дальше в Агинск, — ответил Петя.
— Там живёте? Гостили у родственников? – продолжал расспрашивать сосед.
— Мы из села Ленино Боханского района, переезжаем в Агинск, — ответил за всех Генка.
— А я сам с Листвянки. Гостил у своих стариков. Теперь вот еду с вами до Читы, домой. Живу и работаю там инженером. Детишки мои уже заждались, ваши ровесники. Только у меня сын и дочь, — начал рассказывать дядя Василий, — В Агинском я как-то раз был, по делам. Жить там и работать можно, уж поверьте. Баранины отъелся на сто лет вперёд. Народ тамошний гостеприимный. Всё нормально будет!
За разговорами быстро летело время. Василий Любовный часто отлучался в тамбур, чтобы перекурить. И однажды за ним увязались Петька с Генкой. Они внимательно следили, как дядя Вася достает из серебристого портсигара папиросу, аккуратно подминает гильзу мундштука. С жадностью беспризорников, у которых «пухли уши» от недокура, вдыхали ароматный дым папирос, представляя себя на его месте. Не удержавшись, Петя спросил:
— Вы нам затянуться не дадите? Уж больно «вкусно» вы курите.
— А вы себя в зеркало видели? – рассмеявшись, вопросом на вопрос ответил Василий Григорьевич, — мать ваша, если узнает, три шкуры с меня сдерёт за такое хулиганство,– и ласково потрепал Генкину голову.
— Так мы ей не скажем, да, Геша?
— Да, дядя Вася, мы не скажем. Дайте хоть раз жахнуть, — сказал Генка.
— Нет уж, ребятки! Курить я вам не дам, да и на будущее не советую, — добродушно ответил дядя Вася, — я вот всё бросить хочу, а не могу. Это проявление слабости. Ну всё, зяблики, айда в купе.
Устав от разговоров, Генка снова смотрел в окно. На проплывавшие мимо поля, леса, реки. Петька снова уткнулся в «Спартака». Зоя о чём-то думала. В последнее время с ней такое бывало часто. Василий Григорьевич читал целый ворох газет, припасённых для дальней дороги.
На следующее утро, расхаживая по коридору с колокольчиком, проводница заранее предупредила о скором прибытии в Читу.
Главный город области встретил пасмурной погодой. Свинцовое небо извещало о снежных осадках.
— Ну, зяблики! Будьте здоровы! Мир тесен, авось, и встретимся ещё, — попрощался с путешественниками Василий Григорьевич и пожал всем руки.
— До свидания, дядя Вася! В одной стране живём, обязательно встретимся, — сказали ему парни. — И вам удачи!
Путь на автобусе с Читы до Агинского был недолгим.
Продолжение следует.
Фото из Фонда Агинского национального музея имени Гомбожаба Цыбикова. Автор фото Хончин Рабдано
Возрастное ограничение 6+
